ты так боялся застрять в этом городе, но не смог покинуть даже собственной комнаты, придавленный стенами, парализованный первобытным страхом погибнуть понапрасну при взгляде на мглистую тоску за окном, что мы, стиснув зубы, принимаем как должное, язык не поворачивается обвинить тебя в слабости, точно так же и рука никогда не поднимется, чтобы указать на дверь
еще немного, и ты сольешься с обоями - лицо в кровавых брызгах веснушек за плотной завесой смирения
и глаза, которые на меня не посмотрят
не веря в судьбу, я всегда мечтал о большем, но на зов из прекрасного далека молча вешал трубку, понимая: не сегодня
закуривая концентрированный рак легких, привычно ищу ответы на поверхности потолка, устремляя в него злостный дым и зов к тому, кто готов выслушать
здесь слово ‘судьба’ неотрывно с ‘предопределена’, и далеко не каждый носит доспехи под одеждой
взгляни мне в глаза и скажи, что действительно счастлив
эти иконы по стенам сносят ложь во благо изо дня в день, и, уж поверь, твоя клевета не заставит их кровоточить
взгляни мне в глаза и скажи, что не хотел исчезнуть, наблюдая, как мир за стеклянной рамой мерно заволакивает дымом чужих сигарет, пока улицы тонут в чеканном шаге тяжелых сапог
я же упрямо закрываю уши, чтобы не слышать, не открывая глаз, привычно стремлюсь к забвению
а в дни, когда становится особенно грустно, грызу сахар, кусая до крови предательские пальцы, не осмелившиеся нажать на курок
твои глаза такие же мертвые, как окна панелек
в поисках прочих совпадений спешу сообщить, что от взгляда на твой смиренный лик меня тошнит ничуть не меньше, чем от этих безмолвных великанов, прячущих в клетках своих ребер тысячи незатейливых судеб
ты дух прокуренных подъездов, разбитых склянок и тысяч несбывшихся обещаний изменить свою жизнь к лучшему
твое имя отдает горечью на корне языка, пока я допиваю свой остывший чай со слезами и хлоркой
не в силах хранить спокойствие, я как курт кобейн местного разлива разношу гитару об пол, сопровождаемый рвущим легкие, но уже привычным, молчанием
и эти глаза как всегда на меня не смотрят
твои запястья насмерть пропахли ладаном, колени разбиты в нескончаемых молитвах, а сердце отдано в жертву незримому богу, обещающему спасение
но знай, что от этой смертельной тоски не убережет даже нательный крестик